Кажется, нет символа более универсального и узнаваемого в декабре, чем нарядная елка. Она светится и в городских квартирах, и на главных площадях, объединяя людей разных поколений и взглядов. Но за ее блеском скрывается многовековая, полная удивительных превращений история. Путь от магического талисмана древних германцев до главной героини советского Нового года — это детектив с участием царей, теологов и даже райских яблок.
Что такое Новый год без аромата хвои и сияния гирлянд? Этим вопросом задавался еще Петр I более трех столетий назад. Царь-реформатор, стремясь привить европейские обычаи, настоятельно рекомендовал подданным украшать жилища сосновыми, еловыми и можжевеловыми ветвями в честь новолетия. Однако ему пришлось не только ввести традицию, но и разъяснить саму суть празднования календарного рубежа — до этого на Руси подобное торжество не было в обычае.
В русском фольклоре у хвойного дерева сложилась противоречивая репутация: его успели объявить и «древом бесовским», и спутником похоронных обрядов, и просто безрадостной деталью среднерусского пейзажа. Но всего за одно десятилетие — с 1840-х годов, когда рождественская елка начала триумфальное шествие по домам знати и разночинной интеллигенции, — ее образ преобразился. Из мрачного символа она превратилась в сияющее сердце семейного праздника.
История новогодней елки: языческие корни и христианские традиции
Кажется невероятным, но знакомый нам рождественский или новогодний атрибут — украшенная ель — ведет свою родословную от древних языческих ритуалов. Еще в эпоху зимнего солнцестояния люди приносили в жилища так называемые «зимние майские ветви». Эти зеленые побеги служили символом непокоренной жизни, магическим щитом от темных духов зимы и обещанием будущего благополучия и плодородия.
Исследователям до сих пор не удалось точно установить, почему именно ель стала рождественским деревом. Однако многие сходятся во мнении, что истоки следует искать в более древнем обычае «майского дерева» — украшенной лентами и цветами березы, которую торжественно проносили по деревням 1 мая и сжигали в конце шествия.
Все началось задолго до христианства. Для древних народов Европы зима была временем борьбы со смертью и тьмой. Во время зимнего солнцестояния они приносили в жилища вечнозеленые ветви — сосны, ели, падуба. Эти «зимние майские ветви» были магическим щитом от злых духов и одновременно — обещанием, что жизнь непобедима, а весна вернется.
Другой распространенный в Европе обычай — сжигание «рождественского полена» в очаге в первый день года, символизировавшее процветание и защиту для дома и скота.
Ключевой поворот произошел в позднем Средневековье, когда языческие символы стали переплетаться с христианскими.
В церквях Европы, чтобы наглядно учить паству, разыгрывали библейские сцены. Особой популярностью пользовалась история Адама и Евы. Для ее постановки требовалось «райское древо», которое по сюжету должно было быть вечнозеленым — так в роли впервые выступила хвойная ель. А плодом познания стало красное аппетитное яблоко. Этот «райский образ» и стал прототипом будущей праздничной ели.
Таким образом, украшенное дерево изначально иллюстрировало не рождественскую, а ветхозаветную историю. Со временем «райское древо» трансформировалось и соединилось с празднованием Рождества, эволюционировав в того самого прародителя ели, которую мы сегодня знаем, украшенной позолоченными орехами, пряниками и шарами.
Любопытно, что один из самых неожиданных «ботанических» следов рождественской истории можно обнаружить… в Коране. В суре «Марьям» (Мария) описано, как будущая мать Исы (Иисуса) была застигнута родами и оперлась о ствол пальмы. Так что, в определенном смысле, дерево как свидетельство рождения — архетип, уходящий корнями в глубокую древность и объединяющий разные культуры. Правда, в аравийской пустыне им стала, конечно, не ель, а финиковая пальма.
Рождение традиции: как рождественская ель покорила мир
Свечное убранство елей впервые упоминается с 1730 года, однако первые сияющие огнями деревца красовались исключительно в домах протестантских семей. Подлинно всеконфессиональным символом праздника ель стала в эпоху Наполеоновских войн в начале XIX столетия. В те годы она превратилась в олицетворение национального духа и прочно вошла в рождественский обряд, независимо от вероисповедания семьи.
На рубеже XVIII–XIX веков путешественники уже дивились на большие ели, установленные на площадях немецких городов, однако перенимать обычай не спешили. Для этого потребовалось влияние «сверху». Благодаря родственным связям немецкой аристократии с иностранными дворами традиция начала постепенно завоевывать Европу.
В Париже первая елка была замечена в 1840 году у дворца Тюильри — по просьбе невестки короля, урожденной немецкой принцессы. Хотя ее попытка привить традицию новой родине встретила недоумение и верность французов своему «рождественскому полену», начало было положено.
В Англию первую елку также привез немец — принц Альберт, супруг королевы Виктории, устроивший для семьи «настоящий сочельник» в 1841 году. Британцы, чуткие к привычкам монаршей семьи, быстро включили ель в обязательный праздничный ритуал. Уже в 1850-х Чарльз Диккенс восхищенно писал о «милой немецкой затее», озаряющей дом блеском и радостью.
Практически одновременно с Англией ель появилась и в Америке. Эмигранты и немецкие солдаты, сражавшиеся в американской Войне за независимость, познакомили с ней и Новый Свет на протяжении того же века. Исторической вехой стало 1891 год, когда украшенная ель («Christmas Tree») впервые засверкала перед Белым домом в Вашингтоне.
К концу XIX века обычай (сначала в городах, затем в сельской местности) стал неотъемлемой частью немецкого Рождества. Европейские страны оказались охвачены «елочным безумием»: в начале декабря на площадях вырастали елочные базары, а изготовление игрушек стало прибыльным ремеслом. Скромное немецкое обыкновение превратилось в главный атрибут семейного очага и праздника, объединяющего континенты.
Как елка стала русским новогодним деревом
В России у елки свой, особый путь. Царь-реформатор Петр I, впечатленный европейскими обычаями, указом от 20 декабря 1699 года повелел в честь Нового года украшать ворота домов и улицы ветвями сосны, ели и можжевельника. Его указ не только перевел страну на новое летоисчисление (следующим после 7208 года стало 1700-й), но и перенес начало года с 1 сентября на 1 января.
Для большинства подданных это было более чем странно, ведь отмечать смену года как яркий праздник в России тогда попросту не было принято. Так началось долгое и непростое «приручение» хвойного дерева в русской традиции.
До этого момента ель в народном сознании часто ассоциировалась с мрачноватым лесным миром и даже считалась «деревом смерти». В славянских поверьях елку окружала аура мрачной силы, связанной с колдовством, лешими и прочей лесной нечистью. Отсюда и прочная ассоциация ели с погребальными обрядами. Первое документальное упоминание о традиции устилать путь похоронной процессии еловыми ветками относится к XVI веку, и этот обычай жив до сих пор. Даже советская иконография — елки вокруг мавзолея Ленина — лишь поддержала эту древнюю связь. Сумрачный вид ели в зимнем лесу также мало радовал глаз.
Навязанная Петром I и малопонятная атрибутика совершенно нового праздника не прижилась. Ее соблюдали лишь до смерти Петра I, а затем основательно забыли. Правда, было одно забавное исключение: единственными заведениями, продолжавшими украшать себя хвоей, стали кабаки, и этот обычай неукоснительно соблюдался на протяжении всего XVIII и XIX веков.
Новой встрече с елкой мы, опять же, обязаны немцам. В начале XIX века в новой модной столице, Петербурге, немецкая диаспора насчитывала около 10 000 семей, привезших с собой привычные ритуалы и традиции.
Спустя целый век новогодним обычаям вдохнула жизнь Александра Федоровна, супруга императора Николая I, — правда, уже в контексте Рождества. Немка по происхождению, родившаяся в 1798 году в Потсдаме как Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская, она ввела при дворе обычай украшать столы композициями из еловых ветвей. По ее инициативе в 1819 году в Аничковом дворце Санкт-Петербурга была установлена и первая рождественская елка. Однако в царской России праздник с украшенным деревом оставался привилегией аристократии.
Первая публичная елка появилась в 1852 году в здании Екатерининского вокзала (ныне — Московский вокзал) в Петербурге. С этого момента традиция стала распространяться и в провинции, особенно в городах с большой немецкой диаспорой.
Первые елочные базары возникли в Петербурге в конце 1840-х годов у стен Гостиного двора. Крестьяне из окрестных деревень охотно зарабатывали на барских затеях. С раннего утра, а то и с ночи, они отправлялись на «охоту» за лучшими деревьями. Занятие это было рискованным — лес имел хозяина, и за самовольную рубку полагался внушительный штраф. Но крестьяне шли на риск, чтобы встретить праздник с водкой и хлебом на столе. Тайно срубленные ели грузили на сани и к утру продавали в самых людных местах: у постоялых дворов, на площадях и рынках.
В Петербурге главный елочный базар первоначально располагался у Гостиного двора, а позднее переместился на Петровскую площадь. Однако к концу XIX века спрос на елки стал столь велик, что в предновогодние дни стихийные рынки возникали повсеместно, а торговать деревьями начинали даже зеленные и мясные лавки. Весь город буквально превращался в лес.
А где елка — там и украшения. Поначалу их заказывали из Европы, что было весьма накладно. Также дерево увешивали сладостями: конфетами, пряниками и орехами, которые затем раздавали детям.
Со временем в России появились и свои производители елочных украшений. Здесь из цветного стекла выдували шары, фигурки сказочных персонажей и миниатюрные бытовые предметы вроде самоваров, а гирлянды плели из стеклянных бус, создавая ту самую магию, которая теперь ассоциируется с зимними праздниками.
Все круто изменилось в XX веке. После 1917 года елку, как «буржуазный и поповский» пережиток, запретили.
История новогодней елки в XX веке
Казалось, ее история окончена. Но в 1935 году партийный деятель Павел Постышев в газете «Правда» предложил вернуть детям «новогоднюю елку». Так религиозный символ был трансформирован в советский праздничный атрибут. Вифлеемская звезда на макушке стала красной и пятиконечной, а под деревом поселились Дед Мороз и Снегурочка.
Елка триумфально вернулась уже как главный атрибут советского Нового года — праздника, который заслонил собой Рождество в публичном пространстве.
С 1937 года по этому случаю детей стали приглашать в Колонный зал Дома Союзов в Москве, где устанавливалась величественная новогодняя ель.
Елочные украшения
В елочных украшениях, как в зеркале, отражалась эпоха. В царское время преобладали рождественские мотивы: Вифлеемская звезда, ангелы и фигурки детей. В 1920-е появились снежинки с серпом и молотом, советские звезды, позднее — пионеры с горнами и шары с изображениями партийных деятелей.
В военные и послевоенные годы игрушки чаще делали своими руками — из картона, папиросной бумаги, фольги. Об электрических гирляндах, конечно, не могло быть и речи. Их заменяли вырезанными из цветной бумаги фигурками.
В период правления Никиты Хрущева, стремившегося реформировать сельское хозяйство, на елках появились «агротематические» украшения: кукуруза, овощи, фрукты, ягоды и трактора. Освоение космоса также нашло отражение в образах космонавтов и спутников. Чаще всего их делали из папье-маше и прессованной ваты, что сильно ограничивало их долговечность.
Серийное производство елочных украшений началось в конце 1960-х. Для машинного изготовления стеклянные изделия максимально стандартизировали, что снизило как их цену, так и художественную уникальность. Именно поэтому среди коллекционеров особой популярностью пользуются экземпляры, созданные до 1960-х годов.
Пройдя путь от царского указа через народное непонимание и стремительную адаптацию, колючая гостья с Запада, ель, не просто прижилась в России, но и, пережив советский период замены Рождества на Новый год, превратилась в самый главный, теплый и всеми любимый символ зимнего праздника — новогоднюю елку.
